Кудрявцева Вера Матвеевна
 Из автобиографии…Я
выросла в большом сибирском селе Новоподзорново,
на границе Кемеровской области и Красноярского
края. Какому-то чудаку показалось, что с вершины
близлежащего от Присёлка холма он увидел в
подзорную трубу главный для тех мест в ту пору
город Томск. Поэтому и названо было село –
Подзорное. |
Прадеда моего,
одного из основателей села, тоже можно отнести,
если не к чудакам, то к людям необычной судьбы, к
тем, кто обременен в любые времена поиском смысла
бытия. Вспоминаю о нем, о его судьбе, чтобы самой
себе объяснить, как случилось, что я, девочка из
крестьянской семьи, с самых ранних лет знала:
буду заниматься литературой. Видимо, именно
благодаря прадеду, две страсти жили в сердцах
всех моих родичей: земля и книга. Из поколения в
поколение передавался этот завет прадеда моего
Тарасова Петра Ивановича.
Учась в семинарии не то
в Пензенской, не то в Саратовской губернии,
увлекся он в середине шестидесятых годов
прошлого столетия идеями народного дела. Был
исключен из семинарии и отправлен в солдаты,
чтобы избежать солдатской лямки, говорили, что по
религиозным убеждениям, он отрубил себе
указательный палец на правой руке. Суд. Каторга.
По дороге на каторгу, уже в глубокой Сибири, он
бежал, уговорив и друга. Оба сменили фамилии.
Прадед мой придумал себе фамилию – Безотечество,
а его друг – Безматерных. Из-за этой необычной
фамилии (позже стали писать – Безотчество) было
немалых и трагических, и трогательных, и
курьезных историй.
Поселившись в
красивейшем, отдаленном от всех дорог месте,
прадед построил также необычный дом – со связью,
зажил землей и служением псаломщиком в церкви. И
еще посадил в усадьбе знатную на все село березу.
(Кусочек коры той березы храню как оберег).
Женился беглец еще раньше, как говорили в семье –
«под телегой». Где-то нелегкими сибирскими
дорогами встретил свою Устинью Поликарповну.
Стриженую. Грамотейку.
Когда они удачно женили
своего единственного сына, деда моего Иллариона
Петровича, передав все хозяйство в руки
трудолюбивой и рачительной хозяйке, бабушке моей
Татьяне, они удалились в малуху, «полну книг», и
остаток жизни провели в чтении и «мудреных»
спорах. Пристрастились они и к винцу и на свете не
зажились. Но внуков, дядьев моих, бывший
семинарист и «стриженая» выучить успели. И,
видимо, не только грамоте. Какая-то неистребимая
тяга к земле и к учению отличает всех моих
родичей и доныне.
Наверно, потому и я в
своих книгах и для детей, и для взрослых – «Я
выткала вам по дорожке», «Еще до солнышка», « В
лес по ягоды зимой», «Летний дождь» и др. –
пыталась рассказать о моей исконной любви к
людям от земли, к природе, к родному языку…
В 1958 году закончила филфак
пединститута. В 1970 году закончила сценарный
факультет ВГИКа. В 1978 году была принята в Союз
писателей России.
Отрывок из рассказа «Живи,
Мария» (Сб. «В лес по ягоды зимой»,
Средне-Уральское книжное издательство, 1984 год)
С тех пор, как Мария
лежит в больнице, она вроде бы и не сыпала вовсе, а
так – забывалась на время и в забытье этом чутко
прислушивалась к себе: будто бы в ней теперь все
из яичной скорлупы – чуть неладно повернешься, и
хрупнет нутро. Вот и жила притаившись, сторожко.
И так же сторожко жили
за окном сосны. Иногда казалось Марии, что и
собрались-то они, сгрудились у окошка, чтобы
делить с ней беду её. Раньше, до болезни, Мария не
то чтобы не любила сосны, а была к ним равнодушна.
Не трогали они её сердца: слишком уж высоко
занеслись надо всеми, живя там своей гордой,
недоступной вековой жизнью. А теперь вот не было
у Марии ближе сосен никого. Только очнется, глаза
откроет – они уже помахивают ей лапами: мол, с
добрым утром, Мария!
И правда, всё внутри её
добрело, согревалось надеждой. И каждый раз они
были разные, её сосны, и по цвету, и по настроению.
Утрами, да еще если на небе ни хмаринки, озорно
пеструщие, с непричесанными космами, светлого,
изжелта-табачного оттенка. К обеду, если солнце
повыше поднимется, а небо повыгорит, сосны,
наоборот, будто дозреют, нальются красками и
притихнут, замрут в ожидании чего-то, приопустят
отяжелевшие ветки – остепенятся.
А уж вечером! То
возгорят позолотою, от стана до каждой иголочки.
В такую пору солнце долго не может выпутаться из
ветвей. Висит на них сперва ёлочной игрушкой,
посверкивая живыми лучиками, слепя глаза. А потом
оторвется от ветки и пятится, пятится в глубь
леса потихоньку, нехотя, постепенно превращаясь
в звезду. И гаснет вдруг, наигравшись досыта. То
будто нарочно для Марии – это уж в иные,
бессолнечные вечера – принарядятся сосны,
откуда что возьмется! Длиннополые тёмного
бархату с серебристым отливом одежды, важный вид.
А чуть-чуть пробьётся заоблачный лучик-другой,
подсинит небо, и , как в сказке, переоделись уже
сосны в накидки такого богатого цвета – глаз не
отвести. «И не отводи! Смотри, смотри на нас,
Мария! Видишь, как разноцветна, как неповторима
жизнь! Живи, живи, Мария!..
Кудрявцева Вера Матвеевна
г. Екатеринбург, 620067, ул.
Советская, дом 20, кв. 78. Телефон 41-08-77
|
