Памяти Максима Анкудинова
Позвонил бывший сослуживец:
«Погиб Максим Анкудинов, сбила машина...»
Трагическая, нелепая смерть...
Максим был другом моего старшего сына. Я много слышал о нем от Сережи: талантливый поэт, закончивший радиофак, — одно это уже вызывало интерес.
Во-первых, потому, что я тоже закончил радиофак и на склоне лет увлекся литературой, а во-вторых, потому что не мог припомнить поэтов среди выпускников этого почтенного факультета. Специфика технических наук подразумевает определенный склад мышления. Бывают, конечно, исключения: ну, занесло человека в чужую колею…
Тем не менее, «поэт с радиофака» вызывал у меня неподдельный интерес.
На одном из своих поворотов судьба свела меня с Максимом: я перешел работать в ту же организацию, где работал Максим. Он был в то время на военных сборах, и меня временно посадили на его рабочее место и разрешили работать на его компьютере.
Нестандартное оформление рабочего стола монитора, песочный цвет фона говорили об оригинальности его хозяина.
Подошел сослуживец: «Как можно работать за таким монитором? Глаза режет, а ему нравится — поэт, что тут скажешь...»
Я стал расспрашивать о Максиме.
«Парень грамотный, много знает, превосходная память, но “не от мира сего”, мозги у него не тем местом повернуты. Ему в науку надо было идти или в поэты, а тут надо план выполнять. Инженерная работа требует сосредоточенности, а он в облаках витает... C семьей нелады, развелся недавно, жить негде, а он опять жениться собирается, девчонке вроде бы еще и восемнадцати нет… Семью содержать надо, а он здесь “балду бьет” за три тысячи в месяц...»
Максим появился на работе недели через две.
Выше среднего роста, чуть сутулый. Открытый, мягкий, немного виноватый взгляд.
Мы познакомились.
Общались мы немного, свободного времени почти не было, а наши служебные обязанности никак не пересекались. Я искренне сочувствовал ему, так как недавно сам пережил все «прелести» распада семьи, считал, что ему надо определиться в жизни: не жечь свечу с двух концов — выбрать либо науку, либо литературу. Но у него были свои взгляды на жизнь...
Характеристика сослуживца во многом соответствовала действительности, если рассматривать человека как социальный объект, функционирующий в определенной среде.
Да, он не вписывался в «стандарт инженера», да, он был рассеян и не всегда аккуратен, он был белой вороной в этой захудалой «шараге» и видимо страдал от этого. Наверное, он не вписывался и в «стандарт идеального мужа».
В нем как бы жили две личности — «технаря» и поэта.
Он был человеком, со всеми человеческими слабостями, и он был личностью — личностью самобытной и талантливой. Он умел сострадать и любить. Многие ли могут этим похвастаться?
«Стая» не признает чужаков, люди не любят не похожих на себя, тем паче — более талантливых.
Его часто незаслуженно обижали, а он стремился к общению, к признанию.
Это очень напоминало «Сказку о гадком утенке». Но Максим не успел превратиться в «прекрасного лебедя», смерть остановила часы...
Последний раз я видел Максима из окна машины, возвращаясь из командировки. Он переходил улицу с полной авоськой овощей.
Через месяц его не стало...
Максим был интересен именно своей раздвоенностью, непохожестью, нестандартностью. Много людей «протекло» через мою жизнь, но лишь немногие оставили след в моей памяти. Максим был одним из тех немногих...